Фаранг - Страница 123

123

— Цепляйся.

Моторка снова рыкнула двигателями и отошла от жалобно кричавших людей на полсотни метров. Заорали все. Пловцы матерились, плакали, умоляли. Издали кричали отставшие женщины и дети, упрашивая забрать их отсюда. На берегу вопили и били в барабан солдаты, а на самой лодке Егорова заткнув уши и зажмурившись навзрыд плакали Надя и Катя.

— Уходим, Витя, — Мельников забросил узел с вещами в лодку и ххекнув, одним движением перемахнул через борт. В лодке сразу стало очень тесно и, засомневавшийся было Егоров, выкинул из головы мысль о том, чтобы взять с собой ещё пару человек, — гони!

— Погоди…

Егоров, покачиваясь и балансируя, поднялся во весь свой двухметровый рост, сложил руки рупором и, скорбно оглядев десятки голов, торчащих из воды, произнёс.

— Не сейчас. Слышите. Не сейчас. Я вернусь, обещаю!

— Да чего там… скурвился наш Витя окончательно…

Ближайший мужчина плюнул в сторону лодки, перевернулся на спину и не спеша поплыл к берегу. Остальные пловцы, не веря в то, что их бросают на расправу солдатам, остались на месте. В обращённых на него лицах было столько надежды, отчаяния, боли и страха, что Егорову поплохело. Не слушая мольбы и проклятия, Виктор повалился на сиденье и, не оглядываясь назад, взял курс к далёкому берегу материка.

Димке было откровенно плохо. От стыда. От своей глупости. До него только что дошло, что ради них пережил человек, лежавший пластом на носу лодочки. На ступни Виктора было страшно смотреть, по сути, они представляли одну сплошную кровоточащую рану. На резиновом дне скопилась уже целая лужица крови, просочившаяся сквозь тугие повязки, наложенные женщинами. Руки у Егорова были похожи на вздувшиеся красно-синие боксёрские перчатки. Все вопросы Виктор игнорировал, отделываясь нечленораздельным мычанием. Побег, ИХ побег дался Виктору очень дорогой ценой.

И раны здесь были не главное.

Мельников вспомнил, что он думал об этом человеке всего пару дней тому назад и потёр горящее от стыда лицо. Почти три месяца тихой травли, шипения вслед и плевков в спину. Презрение друзей, угодливые улыбки и поклоны врагам. Пинки и оплеухи, которые ему пришлось публично отвешивать самому дорогому ему человеку. Егоров вытерпел всё.

'А я смог бы?'

Дима помотал головой и сжал руль так, что затрещали пальцы. Даже представить себя на месте Егорова было страшно.

— Дима…

— А?

— Дим, — Егоров вновь белозубо улыбался своей открытой улыбкой, — Дим, тормози. Давай тент поставим, а то жарко что-то становится.

В фургоне было хорошо. Холодно. Кондиционер пахал на всю катушку, остужая воздух внутри металлической коробки и освежая усталых путешественников.

Переход через лагуну, а затем и по каналу, занял всего четыре часа и никого особо не утомил. Витя, вместе с женщинами и детьми всю дорогу пролежал в тенёчке с закрытыми глазами, 'наслаждаясь' тонким ароматом химических испарений и пульсирующей болью в ранах.

Чем больше Виктор думал о том, что будет, если перевезти пассажиров у него не получится, тем сильней он впадал в отчаянье. Выхода он не видел.

'Ну, допустим, я смогу пройти один. Катя, Антон, Димка… все остальные — более-менее здоровы и не истощены. Деньги есть. Уйду. Возьму всё, что нужно и вернусь. Три месяца. Всего-то девяносто сраных дней!'

Витька приоткрыл глаз и посмотрел на Катю, лежавшую у него под боком. Девять месяцев, проведённых ею в условиях дикой природы, сильно изменили женщину. Она похудела, почернела и стала такой… Егоров мысленно хмыкнул… жилистой что ли. Под бронзовой кожей видимо перекатывались 'сухие' крепкие мышцы, а взгляд у неё стал жёстким и уверенным. С прищуром, одним словом. Рядом с ним был человек, который мог продержаться эти три чёртова месяца. Да и Дима — мужчина рукастый, крепкий и злой. Настоящий мужик и защитник, на которого можно положиться и которому можно доверять.

Егорову тоже было стыдно. Он выбрал Мельникова только по этой причине. Как запасной вариант. Как запасной аэродром, который можно использовать в случае неудачи.

'Блин. Вот такое я … '

Пара ножей, тесак и арбалет с сотней болтов на лодке были. Ещё в НЗ лежала куртка, рыболовные принадлежности, моток верёвки и кое-какие инструменты — маленькая ножовочка и туристический топорик. Была сама лодка. Был насос и восемьдесят литров бензина. Была канистра масла для движков.

У Витьки не было одного — воды. Пятилитровая бутылка минералки, которую уже, кстати, наполовину оприходовали — не в счёт. Оба известных источника пресной воды, о которых он знал — на Большой земле и в посёлке, были под контролем бирманцев.

Это была проблема, которою он не знал как ре…

— Витя, я боюсь.

Зубы у Кати выбивали мелкую дробь — температура в фургоне была сильно ниже двадцати градусов. Поёжившись от холода, Егоров мрачно посмотрел на Мельникова и процедил.

— Раздевайся. Будем пробовать…

Женщин и детей выставили 'на улицу' под палящее солнце. Полуголый Дима уселся за руль и вопросительно уставился на Егорова.

— Ну?

— Езжай прямо, — Витька зажал между опухшими пальцами медальон, — ускоряйся медленно. Если всё плохо — то ты почувствуешь жжение в теле. Тормози сразу. Не упирайся, всё равно ничего не получится…

Мельников кивнул.

— А если всё хорошо, то… как скажу — жми на тормоз. Сразу. Ты понял?!

Медальон не засветился, а Сенсей, вопреки своему обещанию не упираться, выжал из громыхающего фургона семьдесят километров в час.

123