Фаранг - Страница 73

Егорову было ОЧЕНЬ интересно, каким-таким образом лётчик собирается оживить свою машину.

Ну как машину… Витька смотрел на "убранство" салона и кабины экипажа и искренне удивлялся тому, что это чудо Советского авиапрома до сих пор летает. Честно говоря, более удручающего зрелища Вите было трудно себе представить — штурвал, обмотанный изолентой, проводки, торчащие там и сям, приборная доска, зияющая чёрными провалами дыр.

И кассетный магнитофон, запитанный от проводка, исчезающего "черной дыре".

Бр-р-р-р!

— Как заряжать будем?

— Та зарядиииим. — Украинец посмотрел в открытый люк — там, снаружи, выстроившись в ряд в ожидании разрешения на вход, стояли моряки. — Вот всё лишнее обдерём, и зарядиииим.

Дальше было шоу. Шоу русско-украинской смекалки, народного юмора и беззлобных матерков. Оказалось, что на этом самолёте не два двигателя, а три. Причём третий — реактивный, спрятан в правой гондоле обычного движка.

— Нафига?

— А шоб… тьфу! — Шевченко поправился, — Чтобы аккумуляторы и подзаряжать.

Егоров восхитился. Советские инженеры заранее подумали о том, что эксплуатировать их детище будут в таком …овнищще, что…

— Ну? А реактивный как запустить?

Реактивный двигатель запускался (Витя выпал в осадок) вручную.

— Берёшься за вон тот рычаг, — майор показал в форточку, — и качаешь его, но это ерунда! Пошли.

В последнем уцелевшем шкафу, ранее служившем для установки вычислительной техники, нашёлся маленький японский ярко-жёлтый бензиновый генератор. Шевченко открутил крышку пятилитрового бачка, качнул его, прислушался, принюхался и окончательно повеселел.

— Витя, ломайте всё! Чтоб здесь пусто было. А я за кабелем пошёл!

Железная птица по имени Са Мо Лот пахла совсем не так, как представлял себе Лактаматиммурам. Она не пахла райскими цветами неба. И не пахла свежим холодным ветром северных гор. И дождём и туманом она тоже не пахла.

Только смерть, страх и немыслимый, безумно отвратительный удушающий запах какого-то странного масла. Этим маслом здесь было пропитано всё. Даже железо. Матросы ещё вчера перестали петь радостные песни и работали, стараясь дышать через раз. Только немыслимо богатая добыча удерживала их от бегства. Этот запах был даже хуже чем запах смазки "Урагана". Это был запах железа и смерти.

— Лак, ты взвесил железо?

— Да, капитан, — монах поклонился, — вчера мы погрузили на "Птицу"…

Лак отвлёкся от размышлений про запах, и вернулся на землю. Язык присох к нёбу и отказывался произносить эти слова.

— … десять пикулей. И сегодня, — взгляд старпома зацепился за кучу железа, лежащую на земле, — загрузим столько же.

Кхап охнул и сложил знак отрицания.

— Тёмный, не искушай меня!

За один день они добыли железа больше, чем вся страна за целый год.

Ещё ночью, когда они решили улететь к Новой земле на самолёте, Витя Егоров представлял себе, что это будет некий ПРОЦЕСС, сродни китайским чайным церемониям, который займёт энное количество времени. Ну там — осмотреться, всё проверить, подумать-поговорить-произнести пламенную речь перед моряками. На деле всё вышло совсем иначе — быстро, молча и совсем не… вдумчиво. За три утренних часа майор, взяв в помощники Витю и всех тайцев, свинтил и выбросил наружу всё, что по его мнению было ненужным. В кучу металлолома полетели все лавки, откидные кресла и прочий мусор. Затем, повозившись с генератором минуты три, майор завёл японскую тарахтелку, капитально напугав моряков и, в момент размотав катушку с проводами, подцепил генератор к аккумуляторам.

Майор преобразился. Вместо рыхлого дядечки "слегка за пятьдесят", перед Витей оказался крепкий и властный красномордый мужик в растянутой тельняшке и с командным рыком. Сразу было видно — вояка. Эдакий украинский вариант капитана Кхапа.

Шевченко ещё раз живо оббежал свой самолёт по кругу, попинал колёса и жестом велел Вите идти работать рычагом, торчащим из гондолы двигателя.

— Бегом горючку качать.

АН оживал на глазах. Вслед за ровно завывшим движком тоненько запели механизмы внутри машины. Замелькали едва видимые на ярком солнечном свету огоньки внутреннего освещения и помаленьку зашевелились закрылки.

Через пять минут из самолёта высунулся лётчик и показал, что пора сматывать провода и убирать генератор. В этот самый момент над ухом Вити грохнуло. Правый двигатель, возле которого он находился, завёлся сразу, обдав качающего рычаг Егорова сажей и вонью горячего выхлопа. Винт нехотя провернулся, замер, снова провернулся, раз-другой и послушно замолотил воздух, превратившись в один сияющий на солнце сплошной круг.

Ноги сами отнесли Лактаматиммурама подальше от ревущего зверя. Поначалу он не воспринял слова Кхапа о том, что это дракон, всерьёз. Но то, что он видел сейчас, вынудило его согласиться с капитаном. Хотя были и странности — на картинках, что он видел в монастыре, огонь всегда вырывался из пасти дракона, а не из… другого места. Было жутковато, но очень интересно. Лак старательно задавил в себе страх и во все глаза уставился на тусклую серо-зелёную тушу. В эту минуту в нём проснулся исследователь, которому было всё равно, что с ним может случиться. Знание. Именно это и было самым главным.

Младший резчик не побежал, подобно матросам, скуля и повизгивая к кораблю. Позабыв обо всём на свете, он выпрямился и сделал два шага вперёд.

Капитан коснулся его плеча и, надрывая горло, чтобы перебить ужасный шум Са Мо Лота, позвал его с собой, на что Лак только отрицательно помотал головой.