Фаранг - Страница 10

— Переводи.

"Блин! Да отстань ты от меня в конце то концов!"

— Мы не тонем. Мы держимся на поверхности и НЕ тонем.

"На боку синяк, наверное, будет"

— Сейчас экипаж проведёт эвакуацию. Пожалуйста, не допускайте паники. Самолёт продержится на поверхности воды, как минимум час. Да. Командир гарантирует. Да. Конечно. Берег рядом. Здесь неглубоко. Выполняйте…

"Уфф! Вроде отпускать начало"

… указания экипажа и всё будет хорошо.

Перед носом сидящего на полу Виктора оказались волосатые коленки, цветастые шорты и сланцы на босу ногу. Тот самый красномордый мужик, не обращая внимания на командира корабля, встал с места, развернулся к остальным пассажирам и совершенно зверским голосом прорычал.

— Вы-пол-нять все при-ка-зы э-ки-па-жа!

Мужик был лыс, квадратен и имел кулаки размером с небольшой арбуз.

"Так, всё. Дальше — без меня!"

Витя бросил микрофон и на четвереньках заполз за занавеску. Блевать на виду у ста тридцати человек ему не позволяло воспитание.

"Наверное, сотрясение… или нет. Не знаю…"

Витька сидел, привалившись спиной к дверце туалета пилотов, и старательно затирал влажной салфеткой следы своего конфуза. Он не слишком пристально вглядывался в лица пассажиров, когда переводил речь капитана, но, судя по тому, что никто не орал и не плакал, так погано перенёс приводнение только он один. В салоне глухо стукнуло. Раз, затем другой. И сразу стало как-то… громче.

"Запасные выходы открыли"

За занавеской неуверенно захлопали. Потом хлопки сконфуженно стихли, но следом зааплодировали уже два человека, а потом из-за занавески раздалась целая буря овации, свист и крики "Ура!" и "Браво!"

"Браво! Только вот на "Бис" не нужно…"

Снова зарычал квадратный качок, требуя поднять руки тех, кто уверенно плавает. В салоне начались подсчёты и разборки, а Витя Егоров вдруг с удивлением осознал, что кроме мерзкого привкуса во рту и ноющего синяка на бедре его больше ничего не беспокоит!

— Козырно!

Витька заглянул в иллюминатор. От белоснежного пляжа его отделяло каких-нибудь полсотни метров немыслимо прозрачной лазурной воды. Над пляжем, как и полагается, царили роскошные пальмы.

— Фьюу! А ветер то, ветер!

Верхушки пальм гнулись под порывами ветра.

"А на небе — ни облачка, и там, наверное, пекло…"

В самолёте, в котором уже не работали кондиционеры, становилось жарковато. Витька осмотрел свои светло-бежевые брюки, белую рубашку с коротким рукавом, светлые сандалии и на миг пожалел, что оставил свой льняной пиджачок на верхней полке в другом конце самолёта.

Выходить в салон, в ТОЛПУ, Витьке, почему-то, не хотелось. Зато прямо перед ним была мини кухня и туалет.

Егоров не считал себя "крысой", просто он всегда старался "не упустить". Глаза у Витьки сами собой воровато стрельнули в сторону занавески.

"Я ж не обедал. И вообще. Пострадавший я!"

Бесшумно открыв ящик, Егоров выудил из него литровую пластиковую бутылку минералки и булочку в целлофановой упаковке.

За хлипкой преградой по-английски загрохотал командир. Витька чертыхнулся и, запихав булочку в рот целиком, заперся в туалете.

Вовремя. Через несколько секунд в дверь озабоченно постучали и второй пилот поинтересовался, мол, всё ли с тобой в порядке "мой друг"?

Витя в ответ прокряхтел "окей" и его оставили в покое.

Свет в туалете ещё горел, а из крана лилась прохладная вода. Егоров опустил крышку унитаза, уселся на него и спокойно пообедал. Он доел эту несчастную булочку, кое-как осилил литр газированной воды и наполнил бутылку снова.

В дверь опять постучали и визгливый женский голос потребовал его выметаться.

— Минуточку! Уже выхожу!

"Вот дурдом. "Титаник" тонет, а я, вместо того, чтобы лезть на шлюпки, принимаю душ…"

Витька поглядел на себя в зеркало и, непонятно зачем, вымыл с мылом лицо и руки.

— Открываю, гражданочка!

Включив "тридцать два", менеджер по рекламе галантно пропустил пожилую полную женщину в туалет и вновь занял своё место у кабины пилотов. Занавеска в салон была убрана, а на миникухне вовсю хозяйничали стюарды, лихорадочно сваливая в большие синие пластиковые мешки для мусора, всё, что могло пригодиться на острове. Витя убрал бутылку за пазуху и посмотрел в салон.

— Нихрена ж себе!

Салон был пуст! О пассажирах напоминали лишь вещи, кучами лежавшие на креслах и в проходе между рядами, а у запасного выхода стоял капитан с бумагой и карандашом в руках.

Виктор показал лётчику большой палец и заглянул в иллюминатор. На крыле плотной группой стояло человек пятьдесят-шестьдесят, остальные уже были в воде. Кто-то плыл в одиночку, кто-то тянул за собой тушку в спасжилете. Все, кроме Вити Егорова, здоровенного лба тридцати трёх лет, были при деле.

У Витьки заболела совесть. Не сильно, но всё же.

— Ребята, давайте я вам помогу?

Стюардесса, тащившая неподъемную упаковку минералки, только отрицательно покачала головой, а старший стюард просто показал ему на выход. Мол, не путайся и не мешай людям работать.

Витька обиделся. В иллюминатор было отлично видно, как "красномордый", стоя на крыле, сверяет список с тем, что держал в руке капитан. Взаимопонимание у этой парочки было полнейшее, хотя турок говорил по-английски, а мужик в шортах — исключительно матом. Отправив последних пловцов к берегу, мужчина вернулся в самолёт и направился к Вите.

— О, привет, болезный! Оклемался?

Качок прошёл, как и капитан, не дожидаясь ответа Виктора, будто тот был пустым местом.